Есть у нас такая традиция – два раза в год ездить в деревню. Так сказать, припасть к корням, ощутить единение с предками, и …..уж не знаю, что еще придумать, чтобы объяснить тот ажиотаж, которым сопровождается каждая поездка.
Деревня находится в 600 км от Стамбула, при этом километров 400 приходится на автобан, а остальные 200 км – на что попало (ну, скажем, на нечто похожее на подмосковные шоссе).

Начинается все со сборов и обсуждений кто едет, а кто — нет, которые длятся иногда неделю и доставляют всем участникам огромное удовольствие. Но сколько бы времени ни занимали обсуждения, сколько бы ни было сетований на работу, экзамены, хозяйство, результат всегда одинаков – поедут все (только в последний год откололся самый старший племянник, которому 20 и у которого уже совсем другие интересы, за что ему от меня – большое человеческое спасибо).
И даже если кто-то из семейства клятвенно заверяет, что в этот раз – ну никак не получится поехать, можно не сомневаться: вечером накануне отъезда, или, в крайнем случае, следующим утром, раздастся звонок с радостным известием – мы едем! И не менее радостное изумление уже выехавших – ну надо же! (Я всерьез подумываю о том, чтобы организовать тотализатор и принимать ставки на то, кто поедет, а кто нет. Я буду ставить на «все» и подзаработаю денег)

Семья у нас по турецким меркам небольшая, но это, если знать турецкие мерки, а по моим личным меркам просто ох….., ну ладно. Буду оперировать цифрами – 8 взрослых и 6 детей в возрасте от 2 до 15 лет.

Азизка с частью племянников

Впечатляет? А сейчас буду усиливать впечатление: весь этот «птичник» должен по приезде в деревню разместиться в трех с половиной комнатах (с половиной, считая коридор, в котором стоит топчан, пригодный для спанья). Поскольку Азиз сильно «испорчен» долговременным проживанием в Москве, спать «штабелями» он не любит. Мы втроем занимаем самую маленькую комнату, на которую больше никто не посягает.

вид из окошка нашей комнатки

Размещение остальных каждый раз напоминает мне решение известной головоломки про перевоз волка, козы и капусты через речку. К тому же вечером все эти спальные места нужно разложить, а утром собрать, потому что иначе ходить по комнатам будет невозможно (и не спрашивайте меня, как они там решают вопрос, если кому-то ночью приспичило выйти – я не хочу этого знать).

Сам дом – это отдельная песня. Построенный лет пятьдесят назад на месте еще более старого, сгоревшего, он, сам по себе, заслуживает уважения. Но дом, в котором вот уже лет 5 никто не живет и только два-три раза в год наезжают на несколько дней, превращается в жилье. И, чтобы привести его в нормальное состояние, надо сначала все вынести, вымыть, покрасить, починить, а потом все внести обратно (а по моим ощущениям – половину выкинуть). На этот подвиг ни у кого нет ни сил, ни времени, ни желания.

Участок, на котором стоит дом, начинается с ворот и совершенно непонятно, где заканчивается. То есть идешь-идешь по участку, пока земля под ногами не обрывается. В прямом смысле этого слова: уровнем ниже следует бывший огород, который теперь представляет собой заросшее нечто, а дальше поле.

— А это поле — чье?
— А кто его знает. Вроде наше, а может наше не это, а вон то, правее.
Это оригинальное завершение участка – обрывом, является дополнительным развлечением, потому что дети носятся, и раз в десять минут раздается:
— Эфе, Даша, Докан, — (далее по списку), — отойди оттуда – упадешь!

тот самый край участка

Процесс приготовления еды не прекращается никогда (ну, может, только глубокой ночью, и то – не всегда), перемещаясь вечером из кухни к мангалу. Когда одни только выползают завтракать, другие уже пьют кофе, а третьим впору обедать.

деревенский завтрак

Ужин проходит трехступенчатым потоком, потому что даже при очень большом желании, сесть всей командой за один стол — невозможно, нет ни стола такого размера, ни места, куда бы его можно было поставить (если только посреди участка).
В общем, жизнь кипит, день заполнен до отказа, шум, гам, смех, плач, крики, оглушительно поют птицы, щелкают аисты, время от времени к этому хору присоединяются ослики и проходящие мимо коровы.

ослики

аист

Вечером — невероятное звездное небо, поют соловьи, орут лягушки и ощутимо пахнет теми, животными, которые проходили мимо днем.

Примерно, на третий день все начинают потихоньку уставать от этой веселой жизни (кроме меня, я начинаю уставать с момента приезда). Дети заражаются всеобщей суматохой и шалеют, женщины начинают чувствовать, что слегка задолбались от бесконечной готовки, мужчинам хочется сесть перед телевизором и вытянуть ноги (а фигушки!).
А на четвертый день весь наш табор собирается и отправляется обратно в Стамбул.

Первые пару посещений деревни я вынесла с большим трудом, но потом, вспомнив, что «страданиями душа совершенствуется, и…одни радости вкушать – недостойно», нашла в этих поездках очень большой плюс. По возвращении все кажется «невыразимо прекрасным» — своя квартира, любимая ванна, тишина и покой. И у меня стали зарождаться подозрения, что, может быть и все остальные находят в этих поездках такой же терапевтический эффект, или есть еще что-то, что мне недоступно.