Мой мужчина не пьет, то есть совсем, ни капли. То есть вечерами, когда я наливаю себе очередной бокал вина, заслуженный честным трудом (и вообще я люблю выпить, чего уж там), он смотрит на меня знакомым осуждающим взглядом моей мамы, усугубленным подсчетами стоимости потребленного мной напитка. Недобро, короче, смотрит.
Тем более удивительным было для меня пару дней назад его явление в родные пенаты в состоянии, как он сказал, когда смог говорить, очень, очень усталом.

Сначала от ворот раздалось знакомое бибиканье – но не 5 раз, как на этой неделе должно было быть, а неуверенные раза три (каждую неделю у нас разное секретное количество бибиканий по приезде, так, просто как мера безопасности) — я как бывшая жена нынешнего полковника ФСБ , отношусь к этому с понятным уважением .
На зов я прибежала быстро, открыла ворота, и наш джип-пикап, он же камионетта по-местному, уверенно въехал на парковку и застыл. После чего в полной тишине с переднего сиденья раздался храп. В это мгновение я почувствовала себя женой австралийского фермера, чудом вернувшегося из ближайшего бара после нескольких пинт пива домой, и даже обошла джип кругом, чтобы проверить, нет ли останков шального кенгуру на несуществующем у старого Шевроле кенгурятнике. Останков не было, впрочем, кенгурятника тоже.

Машина была полна покупок, мужчина спал, откинув голову, и в этот момент меня осенило, что ни фига это не австралийский фермер! Это же летчик , не по-детски раненный на всю голову, с трудом дотянул до родного аэродрома, а я старый механик из фильма «В бой идут одни старики», встречающий героя со скупыми слезами на глазах. Я потрепала героя по плечу, стараясь не бередить раны. Герой попросил не мучать его. Разобрала покупки. Потрепалась с техническим персоналом аэродрома. Вернулась к герою. Герой сказал, что он очень, очень устал и попросил еще тайм-аут в 15 минут. В это время на аэродром позвонили боевые товарищи героя уточнить, дотянул ли он до своих, мы их успокоили. Где-то еще через час я смогла осуществить транспортировку героя в госпиталь… то есть в спальню, говоря по-граждански. Только осознание всей глубины и ширины подвига, совершенного этим человеком, помогли мне пройти эти 100 м с весом почти 100 кг на плече.

«Раскудряаааааавый – клен зеленый, лист резной! Здравствуй, парень, мой хороший, мой родной!..»

Ну а затем — будни армейского госпиталя («Сестричка, воды!»), напрочь отметенный ( и кстати зря! ) в качестве лекарства активированный уголь, ночь в бреду, смятые простыни, сорванные повязки и так далее… хмурое утро («не трогай меня, меня тошнит»), куриный супчик, запоздалое раскаяние («Нат, теперь-то ты понимаешь, почему ВООБЩЕ я не пью?») – это все уже не так героично …

И все же мне не дает покоя одна мысль: КАК ? На каком автопилоте, какими силами смог дотянуть до родного аэродрома этот пусть опытный, но уже немолодой, потрепанный в боях летчик? По серпантину местных дорог, по лежачим полицейским, с таким ранением на всю голову ? Загадочные они, эти героические чилийцы…